Сергей Катунин: "Человек на своем месте"

Сергей Катунин в своей авторской рубрике в газете "Республика", посвященной перестроечным годам, поделился воспоминаниями о временах акционирования компании "Коминефть" и выходце из Корткеросского района Николае Гене, который работал старшим помощником прокурора Коми АССР по особым поручениям, а позже был избран депутатом Верховного Совета РСФСР.

На фото депутаты Верховного Совета РСФСР Николай Ген (слева), Юрий Семуков и Геннадий Рассохин. Фото газеты "Республика"

- В конце 1990-го года, когда я работал первым заместителем председателя исполкома Сыктывкара у Анатолия Каракчиева, мне второй раз поменяли биографию. И вновь вмешался Валентин Зиновьевич Леонидов, который в то время возглавлял компанию "Коминефть". Он пришел ко мне в кабинет и предложил перейти к нему замом по финансам и экономике. Это было лестно, но в исполкоме была интересная работа, мы нашли общий язык с Анатолием (Каракчиевым), у меня стало получаться, и поэтому я попросил время на обдумывание. Приехал в Ухту, поговорил с Валентином Зиновьевичем в его кабинете, узнал, что в "Коминефти" огромный коллектив - 70 тысяч человек, множество подведомственных предприятий, в том числе пять совхозов, нефтедобывающие управления, и стало понятно, что меня ждет не менее интересная работа. Тем более я уважительно относился к Валентину Зиновьевичу. Я уверен, что это выдающийся политик и хозяйственник, которого я бы поставил рядом с Юрием Алексеевичем Спиридоновым и Александром Михайловичем Окатовым. Беда республики, что на один исторический период выпало жить и работать этим трем авторитетным личностям, которые друг с другом, мягко говоря, не дружили. Если бы удалось консолидировать эти три силы, я думаю, республика мощно прогрессировала бы.

Обдумав предложение Валентина Зиновьевича, я позвонил Юрию Алексеевичу (Спиридонову) и передал ему о предложении, которое мне поступило. Тот ответил: "Раз Валентин просит, надо помочь". Я уехал и до сих пор вспоминаю годы, проведенные в "Коминефти", с вдохновением. Были трудные времена, все рушилось и правительство Егора Гайдара, на мой взгляд, делало все, чтобы развалить экономику страны. Нефтяникам, в том числе и "Коминефти", "перекрыли кислород", не давали продавать нефть за рубеж, ограничили цену за тонну. Если продавали ее чуть-чуть дороже, то 70 процентов выручки должны были вернуть государству в виде налогов. Постоянно не хватало денег и приходилось продавать валюту, чтобы выплачивать зарплату. Это были страшные времена для экономики, ситуация усугублялась тем, что к руководству нефтяной отрасли пришли люди, далекие от нее.

Министром топлива и энергетики в правительстве Гайдара был некий Владимир Лопухин, его институтский товарищ. Недолго, семь месяцев, но тем не менее. Так как Валентин Зиновьевич не терпел правительство любого уровня и не ездил на совещания, то на все коллегии он посылал меня. На одной из них Лопухин рассказал, как получил эту должность. Когда Егор Гайдар возглавил кабмин, в институте, где он работал, все оживились и решили, что надо проситься на работу в правительство. Лопухин тоже пошел к Гайдару, и тот, вспомнив, что он химик, назначил его министром, отвечающим за нефтяную промышленность. Он был, возможно, хорошим ученым, но министром никудышным. Это был удивительно далекий от курируемой сферы деятельности человек.

Как-то собрал он всех генералов-нефтяников и поделился "гениальной" идеей: "У правительства не хватает денег. Давайте сложимся и купим Гознаку машину для печатания дополнительных рублей для нефтяников". И тут я понял, что наш министр очень далек от вопросов финансов и экономики. И слово "дятел" по отношению к нему - это слабый синоним того, как мы называли его в кулуарах по-настоящему.

Однажды мне представился случай познакомиться с Анатолием Чубайсом, который в то время был министром имущества. Одной из задач, которая стояла перед руководством "Коминефти", - это акционирование объединения. Для этого было необходимо: первое - согласие коллектива, второе - согласие правительства республики, с которым у нас были натянутые отношения, и третье - согласие правительства России. Коллектив взял на себя Валентин Зиновьевич, а получить визу минимущества России было поручено мне. После недолгих размышлений я вспомнил, что у меня есть знакомый депутат Верховного Совета РСФСР Николай Ген. Я прилетел поздно вечером в Москву, позвонил ему, и он, к моему удивлению и разочарованию, предложил немедленно встретиться. Выбора не было, вызвал такси и приехал к нему, он жил тогда в гостинице "Россия". Мы с ним серьезно выпили и, как водится, поговорили за жизнь. Но каково было мое удивление, когда утром, встав с головной болью, я увидел абсолютно бодрого и подтянутого Николая Гена, который уже договорился с Владимиром Шумейко. Это был ближайший сподвижник Бориса Ельцина, зампред Верховного Совета РСФСР. Мы пришли к нему, он с большим уважением отнесся к просьбе Николая Гена организовать встречу с Анатолием Чубайсом и тут же позвонил ему лично и договорился об этом.

Собрав все необходимые документы, через три дня поздно вечером, как и было договорено, я вновь был в Москве, и с Николаем Геном мы пришли в минимущество. Сидит Чубайс, высокий, худющий и очень вежливый. Рядом его секретарь и юрист. На мой недоуменный вопрос, зачем нам юрист, Чубайс ответил, что без его визы не подписывает ни одного документа. Мне этот совет очень пригодился впоследствии в жизни, и в "Коминефти" мы создали мощную юридическую службу, и, будучи мэром Сыктывкара, я назначил юриста своим заместителем. Как мне кажется, это было первый раз в истории муниципальной службы.

Но тогда я выполнил поручение Леонидова, получил необходимые подписи в минимуществе, и в этом мне серьезно помог Николай Ген. Уже после он поразил меня еще раз. Юрий Спиридонов довел до моего сведения, что "мой друг Ген собирается идти на главу республики". Я не поверил этому, потому что Николай работал в Верховном Совете, был председателем комитета по федеральным и межнациональным отношениям, словом, нашел себя. И поэтому во время одной из личных встреч я поинтересовался у него о том, планирует ли он участвовать в выборах главы Коми. "Такие разговоры ходят, но я, по-твоему, дурак? У меня нет на сегодня ни одного предложения по кандидатурам ни на одного члена правительства. И вообще, главный вопрос, который я бы задавал будущему кандидату на главу, - назовите пофамильно членов кабинета министров", - ответил мне Николай Ген. Такое отношение к власти, к должности меня тогда поразило, так как в то время люди делали головокружительную карьеру, иногда несовместимую со своими возможностями.

Мне еще раз пришлось столкнуться со ссылкой на команду. Как-то в начале 90-х годов мне поручили найти управляющего банком, и я пригласил молодого, очень перспективного и очень вежливого специалиста, которого мне порекомендовали. На мое предложение, как мне казалось, очень лестное - возглавить банк, он мне и сказал про команду. Но об этом в следующем рассказе.

По материалам ИА "Север-Медиа"

26 июня 2015

Политика